Петербургские тайны

ПЕТЕРБУРГСКИЕ ТАЙНЫ

"Русский дизель" – старейшее машиностроительное предприятие Петербурга, основанное еще в 1862 году Людвигом Нобелем. В первые годы славился он каретами. А к концу столетия русские инженеры выпустили первый отечественный дизель. В 50-е годы на заводе началось серийное производство судовых среднеоборотных дизелей. В наше время "Русский дизель" стал стратегическим предприятием для Военно-Морского флота, для российской атомной энергетики и атомной промышленности.

До 1985 года завод "Русский дизель", а также Специализированное Конструкторское Бюро Дизелестроения (СКБД) входили в состав ПО "Звезда". Одновременно с принятием решения о строительстве во Всеволожском районе Ленинградского дизельного завода (ЛДЗ) было принято решение о создании ПО "Русский дизель", в который вошли завод "Русский дизель", СКБД и ЛДЗ. Потом ПО "Русский дизель" было преобразовано в ГП "Фирма "Русский дизель". Старая производственная площадка, заложенная еще в 1862 году, теперь оказалась прямо в центре Петербурга. Производственные корпуса в основном построены после войны. Стройка во Всеволожске, начатая ударными темпами, превратилась в долгострой. К середине 90-х завод практически встал. Площадка в Питере требовала капитального ремонта, во Всеволожске не была достроена, а на заводе копились долги: по налогам, по зарплате, за коммунальные услуги и проч. Проведенные государственные проверки показали, что для восстановления платежеспособности необходимо проведение реструктуризации.

В январе 1998 года на "Русский дизель" назначен управляющий Игорь Другов, до этого работавший заместителем гендиректора Санкт-Петербургского регионального вексельного центра.

Основной задачей реструктуризации было сохранение работоспособного имущественного комплекса. Единственной возможностью было введение внешнего управления с наложением моратория на требования кредиторов. В связи с ухудшающейся обстановкой собственник имущества в лице ФУДН (б) потребовало от руководства предприятия подать в суд заявление о возбуждении производства по делу о несостоятельности и введении внешнего управления.

27 февраля 1998 года определением арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области дело принято к рассмотрению. 31 марта 1998 года на предприятии было введено внешнее управление на 18 месяцев. Внешним управляющим стал Евгений Гуляев, о назначении которого ходатайствовала ФСДН по согласованию с другими кредиторами. Крупнейшим кредитором ГП было государство, которое в начале 90-х гг. предоставило бюджетные кредиты для строительства завода во Всеволожске.

Для выведения предприятия из кризиса было решено сконцентрировать все производство дизелей на одной площадке во Всеволожске. План внешнего управления включал в себя мероприятия по созданию промышленных предприятий на базе "Русского дизеля" по производству дизелей и автомобилестроительного производства (совместно с Фордом), реализацию оборудования, использование которого не предусмотрено в создаваемых предприятиях, реализацию объектов недвижимости в центре города.

В октябре 1999 года в соответствии с планом внешнего управления было создано ОАО "Русский дизель", в которое были внесены в качестве уставного капитала производственные фонды, действующее оборудование и административные здания нового дизельного завода во Всеволожском районе, ранее принадлежавшие ГП.

В рамках внешнего управления часть предприятия во Всеволожске была продана компании "Форд-Всеволожск". Реализация плана показала, что продажа части имущества и проведение мероприятий, направленных на снижение производственных и иных затрат в условиях общего финансового кризиса, не позволяют восстановить предприятие.

21 декабря 1999 года Решением Арбитражного суда Санкт-Петербурга и Ленинградской области предприятие признано банкротом, введено конкурсное производство сроком на 12 месяцев, конкурсным управляющим назначен Михаил Гончаров. Была сформирована конкурсная масса, состоящая из пакета акций ОАО "Русский дизель", старых производственных фондов, излишков недвижимого имущества и оборудования. В результате реализации конкурсной массы шли расчеты с кредиторами. Определением суда от 23 января 2000 года срок конкурсного производства был продлен на 6 месяцев.

Несколько объектов социальной сферы были переданы муниципальным образованиям. Кроме того, два здания: "Дом купца Лебедева" и "Дом Нобеля", имеющие историческую и культурную ценность, по решению комитета кредиторов были исключены из конкурсной массы и безвозмездно переданы в федеральную собственность.

При учреждении ОАО "Русский дизель" ГП принадлежал 51% акций, а 49% акций досталось швейцарской компании "Sphynx". В 2000-2001 гг. было проведено пять открытых торгов по продаже пакета акций ГП "Русский дизель". Все они сорвались из-за отсутствия заявок. Пакет удалось продать только в июле 2001 года, когда его цена упала почти в 10 раз – со 120 млн. до 10 млн. руб.

В результате предприятие расплатилось с кредиторами первой и второй очереди. Должников третьей очереди у завода не было, а с кредиторами четвертой очереди, то есть бюджетом, расплатилось примерно на четверть, что составило в денежном выражении 35 миллионов рублей. На остальное, так же как и на погашение долгов перед кредиторами пятой очереди, не хватило конкурсной массы.

Определением Арбитражного суда от 07 августа 2001 года конкурсное производство завершено.

О том, как развивались события на этом Русском дизеле" АУ рассказал управляющий Михаил Гончаров.

AУ: Как развивалась процедура конкурсного производства "Русского дизеля"?

Гончаров: С начала введения процедуры конкурсного производства основной задачей было максимально снизить социальную напряженность. И одним из первых действий было то, что мы, в нарушение действующего законодательства, начали выплату со второй очереди: как только у нас стали появляться какие-то деньги, мы направили их на погашение долгов по зарплате и на выплату выходных пособий по увольнению. И это нам позволило практически избежать конфликтов при увольнении сотен людей. Дольше наступил черед первой очереди. По первой очереди у нас было два варианта. Один вариант – тот, по которому, как правило, идут на конкурсном производстве и который более удобен для конкурсного управляющего, т.е. все деньги перечисляются в некоторый фонд, который уже сам потом разбирается с выплатой пенсий и т.д. Мы уже близки были к тому, чтобы пойти по этому варианту, но потом решили, что мы все-таки несем ответственность за тех людей, которые работали на заводе, которые получали увечья и т.д. Поэтому мы потратили немного больше времени и усилий, но сделали так, что мы всем людям персонально выплатили деньги из кассы. Не стали привлекать фонды, просто насчитали, что положено им по соответствующим методикам. Другой вопрос, тоже социального плана и тоже связанный с нарушением действующего законодательства: когда-то начали строить дом и так и не достроили, т.е. были возведены только стены. Строился он не как жилой дом, а как административное здание, и на балансе "Русского дизеля" был оформлен как "незавершенка". На момент начала конкурсного производства в доме жили работники, которым дом был обещан администрацией. Эти люди вселились и сами достраивали дом, вставляли окна, двери. А этот дом даже не существовал, на бумаге его не было. Когда мы пришли, мы предложили: давайте по закону отдадим его местным властям. А они говорят – этот дом нежилой, его не существует. Парадокс: люди живут, а дом нежилой. Пытаемся оформить его жилым, смотрим, а по бумагам мы его никак не сможем оформить. По бумагам один фундамент числится. Продать его тоже нельзя, людей же на улицу не выбросишь. Долго искали решение и нашли. Мы собрали всех жильцов дома и продали им то, что было на балансе, грубо говоря, за один доллар. Смысл был такой: мы передали им права, вы теперь этим владеете, дальше будете сами разбираться. Самое интересное, что кто-то написал в прокуратуру, и прокуратура пыталась это вменить нам в вину. Да, понятно, что здесь существует некоторое нарушение законодательства, но с точки зрения здравого смысла, не могли же мы способствовать выбрасыванию людей на улицу только из-за несовершенства нашего законодательства. Ну и мы тоже имели из-за этого некоторые неприятности. Но, тем не менее, мы это сделали, люди организовали что-то вроде кондоминиума и борются за свои права. Эти жильцы вкладывали личные деньги, достраивали что-то, и подходить к этому формально было бы, по меньшей мере, некорректно.

АУ: Как в Вашей ситуации принимались стратегические решения?

Гончаров: Нам удалось сформировать Комитет кредиторов, в котором практически не было разногласий и который выдерживал общую стратегическую линию всей процедуры. Ситуация была такая: большинство членов комитета были представителями ФСФО. С одной стороны, казалось, что это неудобно для арбитражного управляющего – дополнительный контроль – но на деле это оказалось конструктивным сотрудничеством. Как правило, нам указывали на ошибки, и это была по-настоящему ценная подсказка. А где нужна была поддержка, мы сами обращались и получали соответствующее решение. То есть у нас был такой интересный симбиоз. Фактически удалось в рамках одного государственного органа аккумулировать те долги, которые были в разное время созданы "Русским дизелем" перед государством. Не только налоги, внебюджетные фонды, но и те кредиты, которые были выданы государством.

АУ: Если посмотреть историю любого банкротства, она часто проходит на фоне всевозможных нарушений и уголовных дел. Не могли бы Вы прокомментировать эту ситуацию?

Гончаров: Сегодняшняя практика такова, что только ленивые не стараются использовать правоохранительные органы в банкротных процедурах для решения каких-то своих вопросов. Грубо говоря, кто с кем "парится" и определяет рычаги воздействия, тот по этим путям и начинает идти. Привожу показательный пример для нашей деятельности. Дело касается одного объекта, который был продан еще на этапе внешнего управления некоей фирме. Небольшой объект, принадлежащий "Русскому дизелю". На этапе конкурсного производства выяснилось, что эта фирма не хочет платить по этому договору. Месяц, два проходит, полгода, мы пишем письма: давайте платить или расторгать договор. Никто не платит, мы расторгаем договор. Прибегает руководитель: что расторгли? Мы говорим: ну как же? Вы же не платите. А он (повторяю дословно): "мне мои юристы сказали, что платить не надо, все равно это будет твое." Ну и иди тогда к своим юристам, с ними разговаривай. Далее выставляем на торги этот дом, продаем другой фирме. Другая фирма покупает, вернее, объявляется покупателем. Мы начинаем длительные судебные процессы по выселению арендаторов – фирм, аффилированных с первым покупателем. В результате мы получаем жалобу в прокуратуру, в РУБОП, в УБЭП, где на нас заводятся дела. И самое интересное – мы получаем депутатский запрос из комитета по безопасности, где пишется, что на "Русском дизеле" все разворовывается, все плохо. А цена вопроса относительно небольшая и достаточно меркантильная – одного жулика начали прижимать. В результате мы имеем всякие прокурорские проверки, несколько поручений Правительства разобраться с Русским дизелем, пишут справки ФСФО, Минэкономики, т.е. складывается интересная ситуация: из-за какого-то мелкого жулика начинает работать вся государственная машина. Это показательно. Результат мы получили такой: выиграли все суды по этому делу. И когда наши оппоненты поняли, что у них никаких ресурсов уже нет: ни депутатские запросы, ни поручения Правительства, ни правоохранительные наезды не срабатывают, они были вынуждены купить это здание немного на других условиях, потому что мы к тому времени уже проводили торги, цена на него повысилась. В результате конфликт был улажен: они получили, что хотели, а мы вынудили их заплатить. Хотя, конечно, все это не очень комфортно. Но, повторяю, я привел этот пример, потому что все сплошь и рядом происходит именно так.

АУ: Основным спорным активом Русского дизеля был пакет акций, который удалось продать не с первого раза. Почему?

Гончаров: Было несколько вариантов действий по этому пакету, но мы пошли по пути открытых торгов. Это, наверное, был единственно правильный путь, потому что я сегодня понимаю, что любая прямая продажа по любой цене наверняка привела бы к конфликтам. Мы начали проводить торги где-то в сентябре 2000 года, а продали акции в мае 2001 года, т.е. при завершении конкурсного производства. Провели порядка пяти открытых торгов, и ни на одном из них не было ни одной конфликтной ситуации по отклонению заявки. Основной момент, связанный с акциями, – это взаимоотношения с таможней. ГП "Русский дизель" владел первоначально при создании общества контрольным пакетом, т.е. 51%. Когда мы стали готовить к продаже этот пакет, выяснилась очень интересная вещь: оказалось, что примерно 16% из 51% по-настоящему не оплачены, т.е. оборудование, которое было внесено в Уставной капитал общества, не было растаможено, т.е. по закону его вносить было нельзя. И таможня начала его арестовывать. В результате у нас некоторое время ушло на урегулирование споров с таможней, которые закончились тем, что из этих 16% мы где-то 12% отбили. На эту сумму акции были признаны законными, но на 4% мы потеряли оборудование, В результате вместо контрольного пакета в 51% оказался неконтрольный – в 46%. Одно дело продавать контрольный пакет, и другое – большой, но неконтрольный.

АУ: Каким образом в пользу федеральной собственности были переданы два памятника исторического и культурного значения ?

Гончаров: На балансе ГП были два здания – памятники федерального значения "Дом купца Лебедева" и "Дом Нобеля". Вокруг них все время тоже роилось много заинтерессованых лиц, желающих их купить: начиная с коммерсантов типа "Бекара", которые заинтересованы в организации бизнес-центров, до всевозможных российско-шведских и иных объединений, которые хотели забрать дом Нобеля. И, фактически, мы оказались перед дилеммой: что с этим делать. С одной стороны, если идти строго по закону, мы должны были выставлять эти здания на торги как имущество, ограниченное в обороте. При этом мы понимали, что имущество, ограниченное в обороте, очень сложно продать, потому что не очень ясно, кто сможет быть покупателем (государство или госпредприятия). Тем не менее, мы объявили о своем намерении и вступили в дискуссию с местным питерским КУГИ. В конечном счете КУГИ занял следующую позицию: да, конечно, скорей всего вы правы (то есть юридически они не смогли доказать, что мы не имеем права продавать), но ни в коем случае нельзя создавать прецедент. На самом деле, понимая, что вырученные деньги пошли бы на погашение четвертой очереди, то есть государству, а это перекладывание из одного кармана в другой, и учитывая очень активную позицию местных властей, мы решили, что ли, пойти им на встречу. И в результате пустились опять если не на нарушения, то на нестандартную трактовку законов. То есть мы вынесли этот вопрос на заседание Комитета кредиторов, который принял решение передать объекты КУГИ. Но самое интересное получилось дальше. Когда мы им сказали: ладно, мы согласны с вашей позицией, давайте, принимайте поскорее. Тут они уперлись рогом: оказывается, они не умеют это принимать. Судебным решением зафиксировано, что они обязаны принять, и они несут теперь ответственность. Вопрос о том, кто должен принять эти здания и что с ними делать, КУГИ так и не решил. Это тоже один из парадоксов сегодняшней ситуации.

АУ: Как складывались Ваши отношения с Арбитражным судом?

Гончаров: В целом нормально. Главное, что я бы хотел отметить, – это удивительное сочетание профессиональности и интеллигентности, что достаточно редкое явление. К сожалению, во многих регионах арбитражные суды ведут себя некорректно, грубо, принимают неадекватные решения, пляшут под дудку местных властей и т.п. Санкт-Петербург же оставляет вполне приятное впечатление, по-видимому, в силу культурных традиций.

АУ: Как бы Вы могли в общих чертах охарактеризовать банкротство "Русского дизеля"?

Гончаров: Здесь реализована схема так называемого "эффективного рентабельного банкротства". Этот термин ввел я, и сейчас он достаточно часто используется. Смысл в том, что банкротные процедуры должны быть направлены на то, чтобы сохранить основной бизнес предприятия-должника. И на "Русском дизеле" это проявилось наглядно, т.е. сначала была санация, потом наблюдение, потом внешнее управление. На этапе внешнего управления появились новые бизнесы, и на конкурсном производстве они перешли к эффективным собственникам. В результате мы имеем два работающих предприятия, созданные на базе "Русского дизеля". Это ОАО "Русский дизель" во Всеволожске, который сегодня работает и имеет определенную перспективу, несмотря на виртуальные РКовские акции типа "разливать водку, не разливать...", "делать алюминий, не делать....". Второе производство – автомобильное ("Форд"). И, в принципе, еще один результат в том, что вредное производство вынесено из центра города.